Все это движется, шуршит,
Переливается и машет,
Под чью–то дудку слепо пляшет,
И чей–то замысел вершит.
Переливается, поет,
И веткой яблоневой манит,
И то ли душу сладко ранит,
Не то бальзам на душу льет.
О, эти юные миры,
Июньских листьев полог низкий
И счастье оставаться в списке
Живых участников игры.
Недолгого лета вершину венчая,
Стоят, розовея, цветы Иван–чая —
На стебле высоком соцветья, султаны...
Хоть лето не лечит сердечные раны,
Хоть лето сердечные раны не лечит,
Но отдых короткий от них обеспечит.
Стоит Иван–чай, на ветру облетая...
Меж смыслом и хаосом вечно плутая,
В июль забрела я, в его средостенье,
Где блики танцуют, играючи с тенью,
Где бабочка гнет лепесток и качает,
И кружит над ним, и души в нем не чает.
* * *
Я дареному коню
В пасть гляжу сто раз на дню,
И придирчиво и грубо
Все заглядываю в зубы,
То хвалю, а то браню.
Мне б скакать во всесь опор —
Я ж с собою разговор
Завожу крутой и жаркий,
Про изъяны в том подарке
Перемалываю вздор.
Господи, какая нудь,
Мне б взнуздать его — и в путь.
Господи, прости зануду:
Все присматриваюсь к чуду,
Все выискиваю суть.
Вновь играем в игры эти:
Блики, тени, мотыльки...
Вновь закидываем сети
В лоно солнечной реки.
Мир прикинулся наивным,
Безмятежным и ручным,
Голубым пространством дивным
Над сиянием речным.
По краям речного шелка
Сосны сонные скрипят...
Мир прикинулся кошелкой,
Полной сросшихся опят.
И ему я подыграю:
О прискорбном — ни гу–гу,
Полежу, позагораю
На песчаном берегу.
* * *
Утопая в зеленом и белом,
Отдыхаю душою и телом:
Сверху — ветки, а снизу — трава...
Жизнь прекрасна и вечно права,
Хоть, увы, не в деталях, а в целом.
Но сейчас она — в полной красе,
И прекрасны подробности все:
В изумрудном цветные вкрапленья,
Отсыревшие эти поленья,
Пух июньский и ландыш в росе.
***
А знаешь ты, зачем я тут,
Зачем здесь лютики цветут,
Зачем трава меня щекочет,
Зачем кузнечик так стрекочет,
Зачем шиповник заалел,
Зачем так дождик звонко пел,
Зачем в глаза мне солнце било?
Затем, чтоб я тебя любила.
